Скончался духовный писатель архимандрит Лазарь (Абашидзе). Неустрашимый защитник православия и традиционной морали Архимандрит лазарь абашидзе

Бревенчатый храм Святых царственных мучеников в поселке Госсортучасток Лазаревского района Сочи для Кубани редкость, деревянные храмы в этом небогатом лесами регионе стали появляться только несколько лет назад. Отец Лазарь рассказывает, что церковь строится с 2008 года — в поселке нет состоятельных спонсоров, люди жертвуют немного. Все это время священник и сам живет рядом с храмом.

«Началось все с того, что до меня дошли слухи: на территории поселка молодежь высадила коноплю и приглядывала за делянкой, чтобы затем использовать коноплю по назначению. Также прошла информация, что за молодежью стоят взрослые люди. Решил без привлечения правоохранительных органов — зачем судьбу ломать человеку? — поговорить с ним, скажем так, по-мужски», — рассказал «Газете.Ru» иеромонах Лазарь (Семенов).

По словам священника, собеседник на диалог не пошел, и во время встречи вечером 16 сентября на него напали трое парней.

«Местность у нас горная, они сверху, налетом побежали на меня с битами. Без всяких разговоров начали бить ими, потом пошли руки, ноги… В этом состоянии, когда весь перебитый, измученный, пошла словесная перепалка, — с сожалением в голосе вспоминает иеромонах. — Конечно, я не имею ничего против армянского народа, когда-то предоставил кров переехавшей из Армении семье, у меня много армян крестников, прихожан, друзей… Вылетело с языка, в любом случае не должен был так говорить, но где избитому взять здравый смысл? Что, теперь расстрелять меня?»

После потасовки отец Лазарь сразу же вызвал «скорую», которая отвезла его в больницу. Там зафиксировали многочисленные побои, перелом пальца и сотрясение мозга. Правда, в Кубанской митрополии к обругавшему парней священнику отнеслись со всей строгостью — 24 сентября состоялась встреча иеромонаха с митрополитом Исидором (Кириченко),

в личное дело сочинского батюшки занесли строгий выговор.

«Если развил перед парнями агрессию, неправильно себя повел, готов извиниться. Готов перед всем армянским народом стать на колени, попросить прощения. Но те парни тоже неправильно себя повели. Я готов со своей стороны понести наказание, пускай они понесут и со своей», — категоричен отец Лазарь.

В пресс-службе по Краснодарскому краю «Газете.Ru» пояснили: 16 сентября поступило сообщения о нанесении телесных повреждений, на место выехали полицейские. Они установили и опросили подозреваемых. В отношении них возбуждено уголовное дело по ст. 112 «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью» УК России, ведется следствие.

По данным сочинской общественной организации «Народная память», 24 сентября участников потасовки снова вызывали в отдел полиции.

В сочинском отделении Союза армян России сообщили «Газете.Ru», что у них нет комментариев по этому инциденту.

Между тем на ряде армянских новостных ресурсов в сети интернет передается позиция второй стороны: иеромонах Лазарь, будучи в состоянии опьянения, вместе с другими людьми избил 20-летнего местного жителя русской национальности. За него заступился армянин Саркис, после чего священник разразился бранью в адрес армянского народа, упомянув и геноцид 1915 года.

Agionoros.ru продолжает публикацию глав из книги «Подвижники в миру» (том II).

Лазарь Амвросиадис родился в 1872 году в понтийской деревне Паслах в семье благочестивых христиан Михаила и Марии. У него было пять братьев (один из которых, по имени Георгий, впоследствии стал иереем).

С малых лет Лазарь любил Бога и Церковь. Он мечтал, когда подрастёт, стать священником. Поэтому ни разу в жизни не пользовался бритвой. Дети, которые играли вместе с мальчиком, звали его не по имени, а «батюшка».

В возрасте 19 лет Лазарь женился на девушке по имени Сотирия. У супругов родилось четверо детей: Анастасия, Д!еспина, Исаия и Михаил. Вскоре Лазарь был рукоположен и с большим рвением и самоотверженностью стал исполнять свои пастырские обязанности.

Супруга батюшки заболела и в течении четырёх лет не могла подняться с постели. Отец Лазарь привёз врача из Константинополя. Целый месяц он жил дома у Амвросиадисов. Чтобы заплатить врачу, батюшка распродал всё своё имущество. Но всё было тщетно: вскоре матушка Сотирия скончалась. Вместе супруги прожили 11 лет - отец Лазарь овдовел в возрасте 30 лет. Через год скончался его сын Михаил. Спустя два года батюшка выдал замуж свою дочь Анастасию. Её первый ребёнок скончался, а во время вторых родов умерла сама Анастасия и её чадо. Некоторое время спустя вышла замуж младшая дочь отца Лазаря - Деспина. Прошло всего несколько месяцев и она овдовела: её супруг умер от кровоизлияния.

Испытания отца Лазаря не ограничивались смертью близких людей. Амвросиадисы вынуждены были противостоять голоду. Чтобы купить несколько килограмм кукурузы, пришлось продать одеяла и другое постельное бельё.

Однажды отец Лазарь шёл по дороге вместе со своей сестрой Анатолией и односельчанкой Кириакией. На пути им встретилось два воинственно настроенных турка. Они жестоко избили священника и собрались его зарезать. Анатолия со слезами стала их умолять оставить брата в живых, так как он единственный кормилец в семье. Турки отобрали у отца Лазаря и его спутниц все вещи и позволили им вернуться домой.

Чтобы прокормить своих детей отец Лазарь работал дровосеком в селении Г!узалан. Его «заработная плата» состояла из половины оки кукурузы в день. Она и составляла основную пищу семьи Амвросиадисов. Батюшка заваривал какие-нибудь травы, смешивал их с кукурузной мукой и молоком. Эту еду с детьми он ел почти каждый день.

Отец Лазарь призывал односельчан построить храм в родном селении. Вместе они на спине издалека таскали камни, приспособились добывать известь на соседней горе, построили километровый канал, чтобы подвести к месту строительства воду. Когда храм был построен - его освятили в честь Святителя Николая Угодника. Отец Лазарь привёз из Цианикии трёх иконописцев, которые расписали церковь фресками. Во время работ они жили дома у батюшки и получали у него заработную плату.

Вскоре турки начали гонения против священников и не давали им совершать богослужения. Отец Лазарь звал христиан в лес, и совершал там Божественную Литургию. Вскоре на месте тайного богослужения появилась небольшая церковь пророка Илии. В качестве Святого Престола батюшка использовал большую каменную плиту.

Однажды турки потребовали у отца Лазаря отдать им Богослужебные сосуды. После отказа батюшки его стали бить и пытать. Вместе со своим зятем отец Лазарь спрятал Святую Чашу и другие Сосуды в более надёжное место вдали от их селения.

Отец Лазарь никогда не прекращал совершать Богослужений. Тайно в храме Ильи-пророка или явно в церкви Святителя Николая он давал возможность прихожанам участвовать в церковных таинствах.

Однажды к отцу Лазарю пришлю турки и сказали ему, что располагают информацией, что у некоторых христиан есть оружие. Батюшку пытали и избивали, требуя рассказать, у кого из его прихожан есть ружья. Они принуждали его к принятию ислама, но священник оставался непреклонным: «Что бы вы со мной не сделали, я не стану турком. Христианином родился, христианином и умру». Услышав эти слова иноверцы располосовали ножом ноги священнику, насыпали в раны соль и засунули их в костёр. Потом отцу Лазарю на голову надели раскалённый таган, но он не проронил ни слова. Мучители гвоздями прибили подковы к ногам священника.

После всех издевательств турки решили убить отца Лазаря, но православным удалось собрать крупную сумму денег и выкупить своего пастыря. После перенесённых мучений батюшка не мог ходить. Домой на руках отца Лазаря принёс его брат Георгий. После продолжительного лечения батюшка вновь получил возможность ходить.

Обстановка в Причерноморье оставалась непростой. Односельчане отца Лазаря переселились в Керасунту. На центральной площади этого города горело три лампады, зажжённых православными на месте расправы над тремя священнослужителями.

Вместе с родственниками и односельчанами отец Лазарь принял решение покинуть родные места и бежать в Грецию. С документами помог друг брата - Элим-Ходжа. Он дал возможность добраться до пристани и сесть на корабль, который вёз овец и мулов в Константинополь. Отца Лазаря замаскировали под пастуха, надев на него соответствующую одежду.

Из Константинополя отец Лазарь отправился в Грецию. Целый год он жил в одном из монастырей области Эпир. В 1923 году батюшка встретился со своими детьми и братьями на острове Закинф. Вместе они приняли решение переселиться в окрестности города Драма в селение Посионоз, где и прожили около пяти лет. Отец Лазарь с помощью прихожан выстроил церковь и начал совершать богослужения.

Продолжение следует...

Архимандри́т Лазарь (25 августа (19390825 ) , Тбилиси , Грузия) - священнослужитель Грузинской православной церкви , архимандрит , миссионер , духовный писатель, публицист , антимодернист, антиэкуменист .

Биография

Отец Лазарь получил светское образование, но ещё в 1980-е годы постригся в монахи. Был переведен в монастырь Бетания (Грузия) patska78.dreamwidth.org/415508.html , в котором благодаря современным святым (канонизированы Грузинской православной Церковью в 2003г.) архимандриту Иоанну (Майсурадзе) и схиархимандриту Иоанну (Мхеидзе, которые "работали в собственном монастыре экскурсоводами", скрывая подвиг поста и молитвы) установилась сосредоточенная монашеская молитвенная жизнь.Этот монастырь стал первым мужским монастырем, который разрешили открыть в советское время в 1978г. В 1990г. отец Лазарь расписал часовню святой грузинской . Там же ему было присвоено почетное звание архимандрита (игуменом Бетании был до 1997г.).В это время он писал о аскетике, молитве, языческих религиях и экуменизме.

В 1997г. был одним из тех настоятелей монастырей и монашествующих, которые написали послание грузинскому Католикосу-Патриарху Илие II , с требованием выйти из Всемирного совета Церквей из-за его современной направленности смешения вер, а не проповеди Православия, как предполагалось изначально в 1960-х гг. св.Патр.Алексием I и грузинскими патриархами. По свидетельству известного московского иконописца, отец Лазарь даже прекратил поминовение патриарха, но по совету старца Иоанна (Крестьянкина) возобновил его; Илия II постановил выйти из ВСЦ.

Книги

1. .;
2. ;
3. ;
4. ;
5. ;
6. ;
7. ;
8. ;
9. ;
10. ;
11. ;

Напишите отзыв о статье "Лазарь (Абашидзе)"

Отрывок, характеризующий Лазарь (Абашидзе)

Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее, эту страшную ее ».

В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.

Священник Валерий Духанин

25 сентября исполняется 40 дней по преставлении выдающегося духовного писателя, иконописца, клирика Грузинской Православной Церкви архимандрита Лазаря (Абашидзе) .

Когда-то я был семинаристом и много мечтал. О жизни, о будущем, о Церкви, о борьбе добра со злом и о своем в этом участии. Мечты были разные, подчас весьма вдохновенные. В них был один главный, убийственный недостаток – это были мечты. Как же губительна мечтательность для нашей духовной жизни!

И вот однажды мне попалась в руки книга архимандрита Лазаря «О тайных недугах души». Несмотря на ее небольшой объем, она произвела во мне огромные изменения.

Я читал ее и в каждой странице видел вразумление для себя. Живое и пламенное слово, которое, словно скальпель хирурга, вскрывало мои духовные недуги и устраняло греховные опухоли. Маленькая брошюра отца Лазаря перевернула внутри меня всё, стала своего рода откровением, которое пробуждало к подлинности, к тому, чтобы духовно проснуться, не жить мертвыми фантазиями и мечтами.

Какие-то книги прочитываются и забываются, но эта маленькая книжица произвела в душе действие и сохранилась в памяти на всю жизнь. Почему же так? Да потому, что подлинная ценность книги – не в количестве страниц, не в объемах бумаги, превращающейся в итоге в никому не нужную макулатуру, а в действии на душу, в том, насколько книга способна пробудить и преобразить.

Архимандрит Лазарь (Абашидзе) – духовный писатель нашей эпохи, искренний служитель Христов, наследник духа святителя Игнатия (Брянчанинова) . В своих произведениях он проповедует немечтательное, трезвенное христианство, как когда-то проповедовал святитель Игнатий.

Книгу отца Лазаря «О тайных недугах души» я рекомендовал бы читать решительно всем христианам

Книги архимандрита Лазаря для многих стали духовным подспорьем. «Мучение любви», «Грех и покаяние последних времен», «Душе, отягощенной духом уныния» и др. – ценное руководство для христиан нашего времени. Они написаны с разным литературным уровнем, могут пригодиться тому или иному человеку в определенных жизненных ситуациях, но книгу отца Лазаря «О тайных недугах души» я рекомендовал бы читать решительно всем современным христианам.

Не личные, субъективные измышления, а истины святых отцов-аскетов, воспринятые сердцем автора, осуществленные в его личной жизни и потому так действующие на нас, – вот что мы находим в книгах отца Лазаря. Это тот путь, который ведет ко спасению.

Главная же заслуга архимандрита Лазаря как духовного писателя нашего времени в том, что его слово отрезвляет, помогает осознать свое реальное положение и, отталкиваясь от этого, уже двигаться вперед. В непроглядном тумане разве возможно какое-то движение? Туман, застилающий глаза, есть наше мнение о себе, мечты и фантазии, самоуспокоенность после первых трудов духовной жизни. На духовном пути важно трезвое видение – самого себя, своей падкости на всякую ложь, обольщение; важно видение подступающих соблазнов, искушений. Этим видением, возможностью его обрести делится с нами отец Лазарь.

Путь духовной жизни непрост. Видя в себе явные тяжкие грехи, мы смиряемся, каемся горячо и сердечно. Но когда внешне очевидные грехопадения отсечены, легко впасть в самодовольство, ибо подступает мнение о себе: «Я столько всего преодолел и достиг таких-то плодов», легко впасть в расслабление и самоуспокоенность. Отец Лазарь верно говорит:

«Это стало уже распространенной болезнью в наше время: теперь люди – по укоренившемуся в них сладострастию, склонности искать всегда и во всем комфорта и приятности – самую духовную жизнь уже понимают как средство скорейшего получения такого внутреннего “блаженства”, сладостного покоя, эйфории».

И самое страшное – теплохладность, когда мы начинаем внутри самих себя говорить: «У меня не всё так уж плохо: в храм хожу, исповедуюсь, причащаюсь, помогаю другим…» Душа застревает на временном комфорте покоя, перестает видеть в себе недостатки, не отзывается болью на скрытые, тайные ошибки, грехи – потому что все они в глубине, не открыты для очевидного внешнего взгляда. Такая душа перестает работать над собой и постепенно удаляется от Бога.

Отец Лазарь неустанно свидетельствует: христианство – не легкая прогулка любопытного туриста, наслаждающегося невиданным ранее зрелищем; христианство – тяжкий труд по возделыванию себя, своей души, всех своих внутренних чувств и сил. Христианство – это очень серьезно и очень ответственно.

Увидеть себя таким, какой ты есть на самом деле, – вот начало духовной жизни, хотя начало это и очень болезненное. Отталкиваясь от этого трезвого о себе представления и возможно начать выстраивать духовную жизнь, преодолевать конкретные свои недостатки.

Одно из искушений современных христиан, о котором предупреждал отец Лазарь, – это желание поскорей освободиться от страстей, сподобиться даров благодати Божией. И вроде бы мы преследуем вполне благочестивую цель – с помощью благодатных даров послужить Богу, помогать людям. Но за таким настроем кроется, во-первых, неведение своей падшей природы, а во-вторых, ошибка в определении самой цели духовной жизни.

Спасение – не в достижении сверхъестественных даров, а в принятии Спасителя. Спаситель нужен только погибающему. Кто считает себя свободным от страстей, тот не видит, не понимает, не чувствует, а зачем ему собственно Спаситель. Спастись возможно лишь через осознание своего падения. Мы ждем скорого избавления. Но исцеление души совершается очень небыстро.

Вот эту аскетическую истину и повторяет отец Лазарь. Страсти наши исцеляются очень нескоро. Они могут затаиться, не проявлять себя, так что порой кажется, будто их вовсе нет, и расслабление повлечет за собой падение. Как верно говорил об этом древнехристианский подвижник авва Исаия:

«До самой кончины человека страсти сохраняют способность восставать в нем, и неизвестно ему, когда и какая страсть восстанет: по этой причине он, доколе дышит, не должен оставлять бдительного наблюдения над сердцем своим; он должен непрестанно вопиять к Богу, умоляя Его о помощи и помиловании».

В этом смысле христианство – всегда труд, всегда делание и никогда – покой или блаженный отдых. Как напоминал отец Лазарь, в Раю нераспятых нет, и если ты не хочешь Голгофы, то не сподобишься и Воскресения (в духовном смысле, конечно).

На исповеди все мы каемся в своих немощах, повторяющихся грехах, порой недоумеваем, почему Господь не избавляет нас от действия наших страстей. Ведь мы молимся, каемся, просим – где же освобождение? Но оказывается, нам зачастую и неполезно получать скорое избавление от немощей. Вот как отец Лазарь описывает это:

«Конечно, Господь может в один миг очистить нас от всех наших немощей, но Господу угоднее наше смирение, покаянное молитвенное наше состояние; а скорое освобождение от недугов вызвало бы у нас гордостное, самодовольное, упокоенное, бездейственное душевное настроение».

Подобную духовную истину стоило бы нам помнить всегда.

Духовно трезвый реализм архимандрита Лазаря кому-то покажется слишком жестким: мы привыкли, чтобы нас утешали, успокаивали, а то и развлекали. По духу своих произведений, да и по самому их стилю, архимандрит Лазарь – преемник святителя Игнатия, выразитель его аскетического направления, такой же бескомпромиссный учитель покаяния и зрения греха своего, ниспровергающий всякий ложный кумир ложного о себе мнения.

Но вот что особенно важно: отец Лазарь никому не навязывал себя, своих наставлений, духовного руководства, не вмешивался в громкую общественную жизнь, не организовывал каких-либо движений, а вел кроткую жизнь монаха, всецело посвятившего себя Христу. Смирение и искренность отличают все его произведения.

Отец Лазарь не претендовал на роль старца или провозвестника высоких истин, в своих книгах он смиренно делится болью своего сердца, сострадает и пишет, словно это исповедь его души. А в отношении наставничества в наши дни честно говорит: «И то правда, что доверяться стало небезопасно, что по-настоящему опытных наставников не найдешь “днем с огнем”, зато многие сами лезут в “старцы”, так что не от каждого-то и отобьешься». Где нет выпячивания своего «я», где смирение, кротость, тихое служение Христу, там только и возможно подлинное руководство. Таков был путь и самого отца Лазаря.

Он не боялся выступать в защиту подлинной духовности, нравственности в образовании детей, чистоты Православия в современной богословской среде и межконфессиональном диалоге. Однако и при этом голос отца Лазаря оставался голосом смиренного сердца, сердца живого, неравнодушного и потому пытавшегося оградить ближних от любых пагубных увлечений.

Ценность произведений отца Лазаря в том, что в них чувствуется подлинная жизнь. Не томное повествование отвлеченной морали, не будоражащее страсти чтение, но слово живой, пробудившейся души, влекущей и читателя к пробуждению.

Ныне отец Лазарь перешел ко Христу, покинул телесную храмину, расстался с юдолью скорбей и страданий. Но как духовный автор отец Лазарь продолжает беседу с нами, старается воззвать нас из состояния самоуспокоенности, вывести из омута ровной, беспечальной и самообманчивой жизни. Дай Боже в этом нам следовать ему!

Отец Лазарь – искренний служитель Христов; всю свою жизнь, свое сердце, свои таланты – писателя и иконописца – посвятил он Спасителю. Даруй же, Боже, ему спасение вечное! Упокой, Господи, душу новопреставленного архимандрита Лазаря!

Для многих и многих христиан.

Возжелать голгофы как спасения

В книге отца Лазаря «Мучение любви», которую каждому христианину было бы весьма полезно прочитать, есть отрезвляющее напоминание: христианство – это страшно. Православие – это не игры в благочестие. Это жесточайшая, смертельная борьба на три фронта – с самим собой, с агрессивным тлетворным влиянием окружающего общества грешников и с демонскими полчищами во главе с сатаной.

«Иже бо аще хощетъ душу свою спасти, погубитъ ю: и иже аще погубитъ душу свою Мене ради, обрящетъ ю» (Мф. 16, 25), – говорит Господь.

Но что это значит: душу свою погубить?..

В главе «О! Если бы войти в ту дверь…» упомянутой книги отец Лазарь объясняет, условно говоря, что в каждой организации есть некий вестибюль, холл, где встречают гостей, при том, что за этой парадной комнатой далее может скрываться и весьма трудоемкое и даже опасное производство. Но суть не в блеске ресепшена, а как раз там, где кропотливо и упорно трудятся, созидают.

Точно так же и в Церкви: храм – это, парадоксальным образом, и знамение будущего века как цели, но и только преддверие на нашем пути туда. Нельзя самоуспокоенно: «Вот я уже и попал в Царствие Небесное» – застрять на этом КПП, залюбовавшись на его прекрасное убранство.

Нет, архимандрит-писатель настойчиво показывает нам на некую таинственную дверь, войти в которую страшно, но для христиан необходимо… Дверь – это Сам Иисус Христос (ср. Ин. 10, 9).

Идти придется долго. И будет тяжело и страшно.

Конечно, есть и те, – и таких большинство (почитайте, как ужасающе откровенно живописует гибнущие массы архимандрит Лазарь!), – кто, осмелившись, вот уже углубился в коридор за этой, для каждого своей, дверью, но…

«испугавшись темноты или холодного дуновения, таинственных шорохов, одиночества, а более всего влекомый разного рода привязанностями к тому, что осталось позади и должно быть уже навсегда погребено за той дверью, угрызаемый какой-то многосложной тоской и скукой, как будто вспомнив, либо что забыл еще что-то взять с собой крайне необходимое в дороге, либо что не успел еще с кем-то попрощаться перед своим дальним путешествием, – спешит назад…».

Страшно встретиться с самим собой.

Как тонко раскрывает перед нами действие «самых безобидных» страстей писатель-аскет:

«Вот, к примеру, есть у нас потребность в пище телесной. Каждый день мы так или этак питаемся и даже часто не обращаем внимания на то, что мы, собственно, ели; иной раз и недоедим, а беспокойства из-за этого не испытываем; в другой раз легкий голод даже доставляет нам своеобразную приятность. Но вот, не ешь день, два, три… Сначала сосущая пустота во внутренностях будет жалобно ныть, просить, жаловаться. Но затем все более и более раскрывается эта пасть: вот уже внутри нас огромный дракон с разинутым широко зевом, с налитыми кровью глазами; он рыкает, требует пищи, он уже целая пропасть, гудящая: дай! дай! дай! Во время голода бывает, что люди пожирают людей, матери – детей своих! Вот какое кровожадное чудище притаилось в нашем столь “миролюбивом” и “добродушном” чреве!»

Учуять смрад своих грехов – это не то же самое, что щекотать ноздри сладким ароматом ладана… Не для спасительной ли метанойи (покаяние – греч.) нам, собственно, и даны в Церкви все эти контрасты: ощути, человече, в сколь небрачной одежде пришел еси (ср. Мф. 22, 11)… На пределе: возжелай голгофы как спасения! Слава Тебе, Господи, – распни!

Не молчи, человече, – молчать в контексте притчи о званных на пир (ср. Мф. 22, 12) – это, может быть, даже внутренне упорно вопить, то есть оголтело преследовать именно свои цели: я вот, мол, сюда явился лишь покушать, проблемку свою разрешить, а Кто здесь и что происходит, так мне ведь и дела-то нет.

Чтобы с Богом поговорить, в нас все внешнее должно умолкнуть, а душа – избавиться от немоты.

Сразу говорить о таком человеке сложно: надо помолчать, чтобы вспомнить его.

Тамара по совету ответившего связалась с монастырем, где подвизался отец Лазарь, и собирает свидетельства о его жизни. Сами же все эти дни мы перечитываем книги и статьи проповедника.

Самая опасная из подмен

Сколько изъянов открывается после момента молчания даже в самом твоем, казалось бы, уже привычно-устроенном церковном бытовании…

«Мы думаем спастись “как-нибудь”, “мимоходом”, “между прочим”, как мы делаем множество других скучных, но необходимых или полезных дел, – пишет в одной из других глав-увещеваний отец Лазарь. – Или, лучше сказать, вся наша церковная и христианская жизнь нами воспринимается как средство для некоторого душевного умиротворения, то есть, по сути, как некоторое “снотворное”, усыпляющее надоедливого червячка – нашу беспокойную совесть, но чаще как какой-то оброк или дань, которые необходимо выплачивать в назначенный срок, дабы иметь право на беззаботную жизнь в остальное время».

Вновь повторим максиму отца Лазаря: христианская жизнь – это страшно.

Нам все кажется, это пусть даже уже и не только свечи ставить, но и подсвечники чистить, – а для продвинутых и на службы хоть каждый день поспешать (желательно до того, как священник пойдет кругом по храму кадить, «чтоб меня увидели»)…

Православие – это не игры в благочестие

«Мы заменили подвиг веры “благочестием”» – вот в чем беда, как писал другой подвижник наших времен.

Для нас тогда собственная «праведность» важнее, чем Христос. И общество столь же «праведных» опять-таки может оказаться интереснее.

Отец Лазарь пишет, что в прошлом – уже в позапрошлом – XIX веке даже распространилось выражение (когда речь шла о говении, Исповеди и Причастии): «исполнить долг христианский». «Исповедаться, сподобиться Святого Причастия – долг?! – просто взрывается негодованием автор. – Ты был голоден, умирал от истощения, весь был в гнойных струпьях, тебя позвали в царские палаты, омыли, умастили раны бальзамом, очистили твою одежду, напитали, угостили вином, сам царь заботился о тебе, и ты, вышедши, сказал: “Я пошел туда, чтобы выполнить свой долг перед царем, теперь совесть моя спокойна, и я могу с мирным сердцем опять лазить по помойкам и валяться в грязи”. Так, что ли? Нет, такой “торг”, такие “сделки” с Богом – это богохульство и святотатство. Такие “авось-небось”, “дружба на крайний случай”, “страховка на черный день” могут пройти везде, во всех земных делах, только не в области Любви. В сфере Любви теплохладность отвратительна».

Бой будет! Но готовиться надо заранее

Будем помнить новомучеников, которые, вопреки этому господствующему еще с прошлого века в обществе умопомрачению, вкусив по-настоящему брашен благодати Духа Святаго, потом стойко, а нередко даже и с благодушием, претерпевали многие и многие изощренные пытки и скорби от своих гонителей и палачей.

«Значит, дух, несмотря на все внешнее благоденствие, в царской России был жив!» – изумлялся, знакомясь с фактами жизнеописаний новомучеников и исповедников, немало потрудившийся в деле их, предваряющей в Русской Зарубежной Церкви нашу, канонизации архиепископ Берлинский и Германский Марк (Арндт) .

Это один из ключевых вопросов.

«Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии» (Фил. 4, 12), – писал апостол Павел.

«Ну, кто из нас сегодня умеет жить в достатке?!» – вопрошал неоднократно в своих пронзительных проповедях уже преставившийся владыка Орехово-Зуевский, а после Костромской и Галичский Алексий (Фролов) .

А в кругу близких уже сознавался, что когда ему в бытность викарием Святейшего Алексия II надо было к какой-то особой дате Патриарха или в подарок для кого-то из его Предстоятелей-гостей приобрести что-нибудь соответствующее их высокому сану, он отправлялся на Арбат… Выйдет из машины, воротник куртки поднимет, глаза в землю. Но… В один бутик вошел, в другой… И вот уже – встрепенется: «А походочка-то уже не та!» Ничего-то уже в ней нет монашеского, – закрутило! «Полчаса, и ты готов!» – резюмировал владыка.

А если эта вольготная жизнь уже запустила свои щупальцы-метастазы в сердце?..

Было что терять и новомученикам. Но вот они, царские архиереи, после своих карет с количеством лошадей в зависимости от статуса сами оказывались впряженными в какую-нибудь бурлацко-рыбацкую артель-упряжку где-нибудь на Соловках, – и ничего: благодушествовали! А если и боль приходилось испытывать, это воспринималось как действие врачующего и очищающего скальпеля в руке Божией.

«История с Иовом Многострадальным тут многое пояснит, – вводит своего, даже самого в лучшем смысле благочестивого, читателя, словно в курс молодого бойца, архимандрит Лазарь. – Но готовиться надо заранее. Бой будет! Это закон духовной жизни! ‟Се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу” (Лк. 22, 31)».

В Раю нет нераспятых и несмиренных

Каждый христианин обрекает себя на крест и молитву за врагов

Каждый христианин обрекает себя на крест и молитву за врагов. Даже в самом экстриме, на грани мучительной смерти тела и души, для новомучеников важнее было удержаться на кресте заповеди Любви Христовой, чем, ожесточаясь, ввергнуть свою душу в адский мрак ненависти. Ибо: «В чем застану – [в момент перехода в вечность], – в том и сужу» , – говорит Господь . От того-то бесы так и изгалялись руками палачей над истязуемыми: отрезали носы, уши, монахиням – груди, привязав потом к иеромонаху-духовнику, заживо сталкивали в массовую могилу, улюлюкая: «Монашеская свадьба!», – священников, архиереев распинали на полу и на дверях храмов, вешали на епитрахилях на царские врата, – с одной только целью зверствуя так: ожесточись так же, как мы!

А страдальцы во образ Распинаемого молились: «не ведают, что творят» (Лк. 23, 34).

Кому ты подобен еще при жизни, но в момент смерти особенно, – там и окажешься. И это яростнейшая война.

Конечно, были и есть, кто, пятясь от Призывающего на крест даже в самом месиве общей беды, – как-нибудь все-таки да хлопочут больше всего о том, как бы здоровье не надорвать да саму бы жизнь сохранить во что бы то ни стало: в конце концов, что может быть –кивают на гуманистов-либералов – ценнее?

Для христианина ответ очевиден. И Он на Кресте.

Для спасшихся через Крест новомучеников важнее было в каждый миг своего напряженного бытия сохранить богоподобие души – образ Бога Живаго, а сохранить Его можно в себе, лишь научаясь собственно от Него (Мф. 11, 29), усваивая Его кротость, смирение и любовь. Только так душа может остаться именно живой для вечной блаженной жизни.

И это лучше, нежели любой ценой, пренебрегая евангельскими заповедями, сберечь этот сгусток живой материи, биологическую часть нашего естества, в любом случае обреченную на скорую кончину, для кратковременного телесного прозябания с неминуемыми скорбями, болезнями, старостью и агонией смерти.

Новомученики опытно убеждались, что стоит им допустить в сердце злобу даже против этих жестоких мучителей, как их мгновенно покидает Божья благодать, то есть они лишаются единственной помощи в экстремальной ситуации крестных мук – помощи Божией. И в этот момент, лишенные этой помощи, они как раз могут сломаться, оклеветать своих друзей под физическим и психологическим прессингом со стороны палачей и отречься от Христа…

Так, на пике страдания души и тела, наши новомученики и исповедники, вместе со всеми мучениками-предтечами, своим опытом, своей болью подтвердили непреложность Христовой заповеди о любви к врагам (ср. Мф. 5, 44).

Победа мучеников всех времен и народов, в том числе наших новомучеников, заметно дополнивших их число (ср. Откр. 6, 11) – а поскольку еще не самый что ни на есть конец Света, то и далее это число будет восполняемо, – состояла не в том, чтобы размозжить головы врагам. А в том лишь, чтобы из себя изгнать зло, ибо только в этом случае возможна непобедимая победа Креста Христова, обеспечивающая вечную блаженную жизнь прошедшего через голгофу.

Не будем обольщаться – спасения без креста не бывает

Не будем обольщаться – спасения без креста не бывает. Все, что не познавший Христа (вне зависимости от продолжительности или вообще наличия церковного опыта) под действием своих животных инстинктов стремится уберечь, идя на сделки с совестью, или, что то же самое, путем нарушения Божьих заповедей – это все «имение неправедное» (Лк. 16, 9) ветхого человека. В Раю нераспятых нет.

Как нет там и несмиренных… И другой в горниле страданий в назидание нам данный голгофский образ – благоразумного разбойника: «Достойное по грехам нашим приемлем» (Лк. 23, 41).

Не только мученики, но и все прочие чины святых не обходятся без своей страшной голгофы.

Поэтому: христианство – это страшно, это непременная голгофа.

Только ли Грузию не обойдет антихрист?

Прельщение нашего времени – христианство, где нет места подвигу, будто утратившее соль

Прельщение нашего времени – христианство, где нет места подвигу, будто утратившее соль… И эту хворь точно диагностировал в одной из своих последних работ отец Лазарь.

Таков всегда результат гордыни: она далече отгоняет от возгордившегося человека и народа благодать. Что только закрепляется, по слову архимандрита Лазаря, экуменической и глобалистской унификацией, потому что антихристу нужна-таки «религия», но без благодати (он возжаждет поклонения, обращенного к нему), а еще – всемирное государство обезличенных верноподданных.

Впрочем, все эти попытки не новы и чреваты великими падениями штурмующих Небеса зиккуратов и чрезвычайными бедами в масштабах всей Земли. Но пока кто-то еще стремится к исихии, молится, участвует в литургии, признает Жертву Христову и живет соответственно.

А забывший о сути христианства, возгордившийся и превозносящийся над соседями народ бывает пленен вавилонским или богоборческим 70-летним пленом…

Сказано: «Встань за веру, Русская земля». При этом не будем забывать, что два столпа, на которых вера православная зиждется – на русской ли, или на какой угодно другой земле, – суть СМИРЕНИЕ и ЛЮБОВЬ.

Возвращаясь к началу этой одной из последних статей почившего архимандрита Лазаря, в которой он порицает горделивые мечтания части грузинского духовенства, становится страшно, что подобные заносчивые грезы о величии и исключительности славной своими великими победами России, в которой во множестве отстроены вновь внушительные по своим размерам и благолепию храмы, а потому-де в нее не войдет антихрист со своими гейпарадами и однополыми браками, с таким же успехом, как и в Грузии, могут оказаться лжепророчествами.

Очень просто. За гордость и превозношение, далече отталкивающие спасительную благодать, по непреложной диалектике греха осуждения: в чем осудишь, в том сам побудешь, – может быть попущено торжество либеральной оппозиции, деспотизм которой, как показывает история, жестокой тоталитарностью намного всегда превосходит власть свергнутую…

Только следуя примеру смирения и любви новомучеников и исповедников Церкви Русской и Грузинской, да их молитвами, Бог даст, верные Христу имеют шанс устоять в Истине.